7687

ЗАМОРА - НАША! МАЛЕНЬКОЕ ОПЕРНОЕ ЧУДО В МЮНХЕНЕ

Если, дорогие друзья, вы в ближайшее время заглянете в аптеку за таблетками, и таблеточки окажутся из Франции, знайте: покупая их, вы одновременно становитесь спонсором европейской культуры. Значит, в том числе и на ваши деньги прошло концертное исполнение последней оперы Шарля Гуно «Дань Заморы» («Le tribut de Zamora») в минувшее воскресенье в театре принца-регента в Мюнхене (das Prinzregententheater). Я не шучу. Ибо муж госпожи Николь Брю (Madame Nicole Bru) сделал своё состояние в области фармацевтики, а сама госпожа Брю, помимо поддержки инновативных технологий, основала культурный фонд «Палацетто Брю Цане» («Palazzetto Bru Zane»), расположенный в Венеции. И вот этот самый фонд отмечает теперь таким образом двухсотлетие со дня рождения Гуно.

ЗАМОРА - НАША! МАЛЕНЬКОЕ ОПЕРНОЕ ЧУДО В МЮНХЕНЕ

Мы помним, конечно, оперу «Фауст», Шаляпина, ревущего «Сатана там правит бал», помним и лёгкое дуновение «Аве Мария», в котором Шарль Гуно подхватил – спустя сто лет – музыкальный вздох Иоганна Себастьяна Баха. Кроме этих двух вещей, да, пожалуй, ещё оперы 1867 года «Ромео и Джульетта», ничего больше особо не вспоминается. Но не спит, работает французская фармацевтика, и вот уже, окрылённый союзом Плутона и Мельпомены, бизнеса и искусства, наш фонд начинает действовать.  Блистательные «ивенты» по всей Европе. Переиздание мемуаров Гуно. Новые записи. От парижского театра Шампс-Элизе до Лейпцигской оперы, от Руанского собора до венецианской «Скуола гранде» Св. Иоанна Евангелиста. Мадрид, Милан, Антверпен...

Наряду с «Данью Заморы» возвращается к нам опера 1877 года «Сен-Мар» о заговоре времён Д`Артаньяна и Ришелье, но также и давно не исполнявшаяся вокальная, камерная и духовная музыка. Ведь Шарль Гуно уже почти решился принять священнический сан (почему бы и нет, Франц Лист на старости лет стал-таки аббатом), хотя интерес к театру, в конечном счёте, перевесил.  Гуно странствует между музыкой и литературой, философией и живописью. Приятно, что и наш Мюнхен, то есть хор и оркестр Баварского радиовещания, принимает участие в этих странствиях с лёгкой руки фонда «Палацетто Брю Цане» и под водительством легчайшей дирижёрской палочки Эрве Нике (Herve Niquet).

9 век. Испания под гнётом мусульман, падких на белоснежное тело христианских девственниц (поверьте, я ни на что не намекаю, все вопросы к Гуно и к художественному руководителю фонда Александру Дратвики, Alexandre Dratwicki). После поражения под Заморой их (девственниц, а не вопросы) бедные испанцы обязаны поставлять ежегодно в количестве ста штук для удовлетворения постоянно растущих сексуальных потребностей исламских ...э... трудящихся. Похотливый Бен-Саид в исполнении греческого баритона Тассиса Христояниса (Tassis Christoyannis) кладёт глаз (и лапу) на прекрасную Ксаиму (сопрано из Голландии Юдифь фон Ванрой, Judith van Wanroij), потерявшую свою семью при падении Заморы. Как водится,  Ксаима находит себе защитника и жениха, простого испанского воина и патриота Мануэля (латыш Эдгарас Монтвидас, Edgaras Montvidas). Начинаются любовь-морковь и страсти-мордасти. Во время парижской премьеры 1881 года Бен-Саид пел, гарцуя по сцене на горячем арабском жеребце, а несгибаемый испанский народ отвечал на все угрозы национальным гимном: «Выше сердца! Выше мечи! Мы либо умрём в борьбе с неверными, либо спасём Отчизну!» В это мгновение в конце первого акта публика встала на дыбы (вместе с жеребцом) и потребовала исполнения патриотической песни на бис. Думали парижане при этом, конечно, не об арабах, а о проклятых бошах и потерянных за десять лет до того Эльзасе и Лотарингии.

Потом действие переносится в Кордовский халифат, романтика нарастает, «ночной зефир» самым активным образом «струит эфир», а Гвадалквивир, как водится, шумит себе и бежит. Переодетый арабом Мануэль пытается выкупить ненаглядную Ксаиму во время аукциона рабынь (ах, как жалеешь именно во время этой сцены о чисто концертном характере постановки!), ему помогает хороший брат бяки Бен-Саида (арабского братика поёт Борис – ну, конечно! – Пинхасович из Санкт-Петербурга), потерявшая разум в той же злосчастной Заморе Эрмоза (американская сопранистка Дженнифер Холлоуэй, Jennifer Holloway) страдает поёт в священном безумии, чтобы оказаться в конце оперы... но не будем заниматься спойлерством. Нам уже ясно, почему сей голливуд, то бишь «гранд опера», была с восторгом принята публикой, в первый же год показана 75 раз, а потом... благополучно забыта.

Двойственное впечатление оставляет стиль этой музыки, как бы не могущей сделать выбор между Вагнером и Бизе. Думается, не случайно, что исполнительницы обеих заглавных женских партий – блистательно юные Юдифь фон Ванрой и Дженнифер Холлоуэй – уже попробовали себя в вагнеровском «Кольце нибелунга». Интервью с ними обеими и с другими участниками этого буквально за пять дней отрепетированного оперного чуда вы сможете прочитать в развёрнутой версии моей заметки. А в заключение перенесёмся вновь во французскую bel-epoc, в 1 апреля 1881 года, когда на сцене театра Гарнье, украшенного знаменитым богом танца и тремя грациями Жана Баптиста Карпо, первая исполнительница роли безумной Эрмозы австрийка Габриелла Краусс действительно на мгновение как бы потеряла разум, забыла о том, что должна смирно лежать в глубоком обмороке и обратилась со словами благодарности к Шарлю Гуно, стоявшему за дирижёрским пультом. Театр, полный строгих поклонников Вагнера, взревел. Вечером 28 января сего года белокурая Дженнифер и немного напоминающий демонического Носферату дирижёр Нике в пиджаке с искрой просто обменялись в этом месте признательными взглядами.

ЗАМОРА - НАША! МАЛЕНЬКОЕ ОПЕРНОЕ ЧУДО В МЮНХЕНЕ

                                                                                  Евгений Альтайх

Другие статьи автора:
Immobilien in Berlin. Vermittlung von Immobilien in Berlin. Kauf und Verkauf von Immobilien in Deutschalnd
Juwelier und Schmuckwaren in Berlin. Russisches Gold in Deutschland. Gold und Silberankauf in Berlin.
Russischsprachiger Rechtsanwalt (Advokat) in Berlin
Заказ русских продуктов в Европе. Заказать русские продукты в Европе